Вы уже провели здесь, в Давосе, ряд встреч, в том числе и с зарубежными партнерами. Что их интересует? И как они оценивают Россию, готовы ли они инвестировать в нашу страну?

Давосская площадка – она уникальная. Наша компания, и я в том числе, – традиционный участник дискуссий, которые проходят здесь. Мы своим энергетическим клубом обсуждаем возможности, которые открываются в 2017 году для инвестиций в нефтегазовый сектор. Наши коллеги заинтересованы в развитии уже имеющихся проектов на территории России и, конечно, новых инициатив. Это связано в основном со стабилизацией цены на нефтяном рынке и ожиданием ее роста.

Если говорить про историческую договоренность стран–членов ОПЕК о сокращении добычи, какие у вас прогнозы: будут ли все страны честно выполнять достигнутые договоренности?

Да, впервые страны, входящие в Организацию, и страны, не входящие в ОПЕК, пришли к общему пониманию, что надо что-то В Вене состоялось первое заседание Комитета по мониторингу соглашения ОПЕК и стран, не входящих в Организацию, относительно сокращения добычи нефти на 1,8 млн барр./сут. По словам Министра энергетики Саудовской Аравии Халида Аль-Фалиха, соглашение соблюдается и поставки на рынок уже сократились на 1,5 млн барр./сут. В частности, Россия снизила добычу примерно на 100 тыс. барр./ сут. В Комитет по мониторингу вошли представители Саудовской Аравии, Кувейта, Катара, Алжира, Венесуэлы, а также России и Омана. Соглашение соблюдается КОНЕЦ ЭПОХИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ? делать для того, чтобы стабилизировать цены на нефть. Я уверен, что в ближайшее полугодие все страны будут выполнять свои обязательства.

Какие планы у ЛУКОЙЛа на 2017 год?

Основные инвестиции будут направлены на стабилизацию объемов добычи нефти на территории России, компенсацию падения, которое мы, естественно, получаем на месторождениях Западной Сибири, за счет Каспия, и рост в целом по компании добычи углеводородов за счет ввода новых газовых проектов на территории Узбекистана.

Насколько рентабельно сегодня работать на шельфе?

Шельф сегодня – это, конечно, капиталоемкие проекты. В основном работа на шельфе зависит от налогового законодательства, которое принимается страной, заинтересованной в привлечении инвесторов. Сегодня рентабельно работать с Норвегией. К сожалению, все менее рентабельно работать в Западной Африке. Законы Российской Федерации привлекательны для инвесторов. Мы активизируем свою деятельность на Каспии, на Балтике. Мы ждем, когда правительство примет решение по допуску частных компаний на Арктический шельф.

А какие риски, на ваш взгляд, в этом году будут преобладать в мировой экономике?

В основном это риски финансовые, особенно для Российской Федерации. Мы сегодня испытываем ограничения из-за санкций в финансовой сфере. Поэтому мы с нетерпением ждем продолжения диалога между Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Мы уверены, что отношения, которые могут сложиться в будущем, дадут возможность и российским, и американским компаниям достаточно тесно сотрудничать как в России, так и на глобальном рынке.

Если говорить про зарубежные рынки, то какие из них являются для вас приоритетными?

Мы сегодня определили для себя приоритеты – это Ирак и Иран. Мы активны в Мексиканском заливе на территории Мексики. Для нас очень интересны Западная Африка и норвежский шельф. И, конечно, Центральная Азия. В среднесрочном периоде эти регионы и будут для нас основными точками инвестиций.

Какие планы у ЛУКОЙЛа по развитию проекта Западная Курна-2 в Ираке?

Когда планируется начать новый цикл инвестиций? Мы уже приступили к новому циклу и хотели сказать слова благодарности в адрес правительства Ирака. Оно в сложный период компенсировало нам исторические затраты. Сегодня мы приступаем к бурению почти 60 скважин для того, чтобы поддержать добычу на уровне 400–450 тыс. баррелей. Мы принимаем решение по обустройству этих скважин. Но параллельно мы ведем переговоры с правительством Ирака об изменении условий контракта, которые сегодня не стимулируют компанию к активной инвестиционной деятельности

Есть ли понимание, на каких условиях ЛУКОЙЛ будет работать в Иране? Определены ли параметры контракта, и по какому проекту? Когда он может быть подписан?

Мы достаточно давно ведем переговоры с правительством Ирана. Определены два месторождения, на которых мы сконцентрировались – это Эль-Мансури и АбТеймур. Мы готовы где-то через месяц-полтора выйти на подписание, но необходим закон о нефти. Мы надеемся, что или до выборов, которые пройдут в Иране в мае, или сразу после выборов такой закон будет принят, и в этом году контракты будут заключены.